Мы пьем, веселимся а ты нелюдим,
Сидишь , как затворник в неволе,
Мы трубкой и чаркой тебя угостим,
А ты нам поведай про горе.
-Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала не видел я в этом беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду-
Все к милой сверну на минутку.
И люба она, дп покоя-то нет
И сердце щемит все сильнее...
Однажды начальник дает мне пакет:
Свези мол на почту живее.
Я принял пакет и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался...
И что за причина? Понять не могу-
А ветер так воет тоскливо...
И вдруг совно замер мой конь на бегу
И в сторону смотрит тоскливо...
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге,
Потом соскочил с удалого коня,
И вижу я труп на дороге.
А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом.
Разрыл я сугроб, да и к месту прирос,
Мороз заходил под тулупом.
Под снегом-то, братцы, лежала она!
Закрылися карие очи...
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать нет больше мочи!
Сидишь , как затворник в неволе,
Мы трубкой и чаркой тебя угостим,
А ты нам поведай про горе.
-Когда я на почте служил ямщиком,
Был молод, имел я силенку,
И крепко же, братцы, в селенье одном
Любил я в ту пору девчонку.
Сначала не видел я в этом беду,
Потом задурил не на шутку:
Куда ни поеду, куда ни пойду-
Все к милой сверну на минутку.
И люба она, дп покоя-то нет
И сердце щемит все сильнее...
Однажды начальник дает мне пакет:
Свези мол на почту живее.
Я принял пакет и скорей на коня,
И по полю вихрем помчался,
А сердце щемит да щемит у меня,
Как будто с ней век не видался...
И что за причина? Понять не могу-
А ветер так воет тоскливо...
И вдруг совно замер мой конь на бегу
И в сторону смотрит тоскливо...
Забилося сердце сильней у меня,
И глянул вперед я в тревоге,
Потом соскочил с удалого коня,
И вижу я труп на дороге.
А снег уж совсем ту находку занес,
Метель так и пляшет над трупом.
Разрыл я сугроб, да и к месту прирос,
Мороз заходил под тулупом.
Под снегом-то, братцы, лежала она!
Закрылися карие очи...
Налейте, налейте скорее вина,
Рассказывать нет больше мочи!
